Andrew Solomon: Depression, the secret we share
Эндрю Соломон: Депрессия — наша общая тайна
Double-click the English transcript below to play the video.
с помощью языковых средств,
как о крепком человеке,
не затронуло меня.
практически ко всему.
flashing on my answering machine,
радоваться звонкам друзей,
I'd have to get the food out
что для этого надо достать еду,
подобно Крёстному пути.
что ты испытываешь.
что в следующем месяце
over in November, I can do it."
к ноябрю, пусть приходит».
ты испытаешь острое беспокойство»,
чем пройти через это.
second, the way that does,
как должно бы,
другим людям.
мне надо позвонить и попросить о помощи»,
of my lying and staring at it,
в течении целых 4-х часов,
through a concentration camp,
в концентрационном лагере,
принимать лекарства,
имея два преимущества.
меня будет ждать то,
access to good treatment.
получить хорошее лечение.
я шёл на поправку и вновь срывался,
or a philosophical cure?"
химическое или философское?»
ни об одной из этих сфер,
и психологическое лечение
побочных эффектов.
что кто-то испытал на себе
я найду себе другую»,
были невероятно несчастны
you're functioning a little better,
но всё же справляетесь чуть лучше,
оно само изживёт себя
не можете справиться с этим,
которую запустили
это просто грусть.
намного больше, чем печаль,
что такое депрессия,
испытывали то, что называют
вывела из строя.
переживавшие то,
неплохо в моменты
на раннем этапе,
беспомощности во всём мире,
как это называли тогда.
как справится без него.
в родительской квартире,
не двигаясь
that experience some years later --
через что она прошла в первый раз, —
named Maggie Robbins —
я вновь и вновь пела песню
things my mind was saying,
что мой разум говорит мне:
которым кажется,
я обнаружил,
а проницательность,
those existential questions
в течении часа.
обычно отвечала
to write about my depression,
многие говорили,
«Люди стали говорить с тобой иначе?»
о своём опыте,
я ездил на конференцию,
трёхдневной конференции,
меня в сторону и сказала:
Ваше мнение о нём».
her such advice as I could.
на который был способен.
this wouldn't make any sense,
для которого всё это пустой звук.
останется между нами».
который может её понять,
медицинских методов.
kinds of therapy that worked,
видов лечения, которые помогают.
улучшает ваше самочувствие,
то это и правда работает,
с бóльшим пониманием
альтернативных видов лечения.
about what's worked for them.
что помогло им.
расспрашивал меня
she had tried pretty much everything,
испробовав практически всё,
and hoped I would tell the world,
что я расскажу о нём миру.
всяких мелочей из пряжи.
из её поделок сегодня.
at alternative treatments,
альтернативные виды лечения,
родового экзорцизма в Сенегале,
my experience to someone,
а мы в Восточной,
очень сильно отличаются,
Western mental health workers,
западные люди, работавшие над душевным здоровьем,
right after the genocide."
пережили геноцид».
to get people's blood going.
для разгона крови в теле.
добавил он.
альтернативного лечения,
о Фрэнке Русакове.
была сильнейшая депрессия
он был в таком состоянии,
нужна была электрошоковая терапия.
он был дезориентирован.
когда его состояние ухудшалось.
electroshock treatment.
электрошоковой терапии.
от недели к неделе как я.
что в Массачусетском госпитале
достаточно оптимизма
и двое прекрасных детишек.
рождественскую открытку,
2 подарка.
подставка для дисков,
в знак того,
relatives you never knew?'
которую никогда не знал?»
та же болезнь, что и у меня».
просто меня переполняют чувства.
что я мог покончить с собой,
живущих на западе,
насколько она распространена
меня интересовала депрессия
poor people with depression.
страдающих от депрессии.
не лечат от депрессии.
генетической уязвимости,
distributed in the population,
равномерно распределена среди населения
что если вы живёте
но постоянно чувствуете себя несчастным,
«Почему я так себя чувствую?
чувствуете себя несчастным,
условиям вашей жизни
среди бедных слоёв населения,
and that's not being treated
come in for other health problems
обратившихся за лечением других заболеваний,
of the experimental protocol.
экспериментального лечения.
но мне пришлось её бросить,
объяснить моим детям.
когда они уйдут,
pull the covers over my head,
и накрываюсь им с головой.
лишь бы дольше спать.
что я глупая и уродливая.
this experimental protocol,
экспериментальную программу,
полгода спустя,
ухаживала за детьми
Она ушла от жестокого мужа.
одна комната для мальчиков
all together and everything.
ощущаю себя, веду себя.
что те ужасные ощущения вернутся.
the covers pulled over my head,
укрывшись с головой.
что переживают эти люди,
The New York Times Magazine
от журнала «Нью-Йорк Таймс»
среди малоимущих людей.
the very bottom rung of society
нижние слои общества,
с начала лечения
ни о чём подобном».
ответил я.
которое люди испытывают
моральное убеждение,
для человеческих зубов,
против зубной пасты.
что человек должен переживать?
что настроения изменчивы.
при котором
но вам никогда больше
continuous with normal sadness?"
что обычная грусть».
with normal sadness.
построен железный забор
the house for 100 years
он ржавеет насквозь так,
и чувствуете себя счастливым?»
что мне надо поесть,
из-за профессиональных неурядиц,
но пребывающие
«У меня когда-то была депрессия,
усиливать её.
пережить это снова,
с родителями и докторами
по лечению СПИДа,
с их стороны».
и который не умирал,
что это есть
не счастье,
были те самые похороны,
until that day 20 years ago
до дня 20-летней давности,
неожиданно заглянул сам ад.
что она вернётся,
заставила меня
доступный не каждому.
ABOUT THE SPEAKER
Andrew Solomon - WriterAndrew Solomon writes about politics, culture and psychology.
Why you should listen
Andrew Solomon is a writer, lecturer and Professor of Clinical Psychology at Columbia University. He is president of PEN American Center. He writes regularly for The New Yorker and the New York Times.
Solomon's newest book, Far and Away: Reporting from the Brink of Change, Seven Continents, Twenty-Five Years was published in April, 2016. His previous book, Far From the Tree: Parents, Children, and the Search for Identity won the National Book Critics Circle award for nonfiction, the Wellcome Prize and 22 other national awards. It tells the stories of parents who not only learn to deal with their exceptional children but also find profound meaning in doing so. It was a New York Times bestseller in both hardcover and paperback editions. Solomon's previous book, The Noonday Demon: An Atlas of Depression, won the 2001 National Book Award for Nonfiction, was a finalist for the 2002 Pulitzer Prize and was included in The Times of London's list of one hundred best books of the decade. It has been published in twenty-four languages. Solomon is also the author of the novel A Stone Boat and of The Irony Tower: Soviet Artists in a Time of Glasnost.
Solomon is an activist in LGBT rights, mental health, education and the arts. He is a member of the boards of directors of the National LGBTQ Force and Trans Youth Family Allies. He is a member of the Board of Visitors of Columbia University Medical Center, serves on the National Advisory Board of the Depression Center at the University of Michigan, is a director of Columbia Psychiatry and is a member of the Advisory Board of the Depression and Bipolar Support Alliance. Solomon also serves on the boards of the Metropolitan Museum of Art, Yaddo and The Alex Fund, which supports the education of Romani children. He is also a fellow of Berkeley College at Yale University and a member of the New York Institute for the Humanities and the Council on Foreign Relations.
Solomon lives with his husband and son in New York and London and is a dual national. He also has a daughter with a college friend; mother and daughter live in Texas but visit often.
Andrew Solomon | Speaker | TED.com